Портал "россия". библиотека "россия". русское золото * российская элита * русское самосознание * культура россии. Выдающиеся предприниматели царской россии Предпринимательство дореволюционной России
Родился в семье хлопчатобумажного фабриканта и банкира Павла Михайловича Рябушинского и Александры Степановны Овсянниковой, дочери хлеботорговца-миллионера. В семье было девять сыновей и семь дочерей, трое детей умерли в детстве.
Род Рябушинских происходил от крестьянина-старообрядца Михаила Яковлевича Рябушинского из экономических (сохранявших личную свободу) крестьян Боровско-Пафнутьевского монастыря. Михаил был отдан в двенадцать лет в ученье по торговой части в Москву, в 1802 году записался в третью купеческую гильдию с капиталом в 1000 рублей. В 1850 году он уже владел несколькими текстильными мануфактурами в Москве и провинции. После смерти в 1858 году оставил своим детям около 2 миллионов рублей ассигнациями. Семья Рябушинских принадлежала к Рогожскому приходу старообрядческого вероисповедания.
В 1890 году Павел Рябушинский окончил среднее учебное заведение Московскую практическую академию коммерческих наук.
В 1892 году Павел Рябушинский купил особняк С.М. Третьякова, выстроенный архитектором А.С. Каминским на Гоголевском бульваре, 6, где и жил до 1917 года.
В 1893 году женился на дочери суконного фабриканта А.И. Бутиковой и в 1896 году у них родился сын Павел.
В 1899 году умер отец Павла Павловича. Состояние П.М. Рябушинского было поделено поровну между восемью сыновьями: каждый получил одинаковые паи в «Товариществе мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями» с капиталом в 5,7 миллионов рублей, текстильную фабрику, выпускавшую тканей на 3.7 миллионов рублей в год, в селе Заворово Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, и 400 тысяч рублей наличными деньгами или ценными бумагами. Братья Рябушинские продолжили вести семейные дела вместе. Павел Рябушинский, как старший брат, стал главой семейного клана.
В 1902 году Рябушинские основали банкирский дом «Братья Рябушинские», впоследствии реорганизованный в Московский банк с капиталом 20 миллионов рублей в 1912 году. В 1917 году банк Рябушинских имел капитал в 25 миллионов рублей.
В 1903 – 1904 году было построено здание банкирского дома «Братья Рябушинские» на углу Старопанского переулка и Биржевой площади 1/2. Это было основное место работы братьев.
В 1905 году Павел Рябушинский впервые обратился к политике: после первой русской революции на Торгово-промышленном съезде он выступил за реорганизацию Думы в парламент. Съезд был закрыт властями и сторонники парламентского правления продолжили заседания в доме Павла Рябушинского.
С 1906 Павел Рябушинский был избран одним из старшин Московского биржевого комитета, в последующие годы председательствовал в разных комиссиях. В 1915 году он был избран председателем Комитета.
В 1907 году он начал издавать на свои средства газеты «Утро» и «Утро России», которая издавалась до 1917 года.
В 1913 году Павел Рябушинский заинтересовался научными разработками о радиоактивных материалах В.И. Вернадского, В.А. Обручева и В.Д. Соколова.
В 1914 году он организовал две научные экспедиции в Забайкалье и Среднюю Азию для поиска радиоактивных месторождений, но крупные залежи открыты не были.
В 1915 году Павел Рябушинский был в действующей армии, где устроил несколько передвижных лазаретов и был награжден орденами.
В 1916 году Павел Рябушинский заболел туберкулезом легких и переехал в Крым, где встретил революцию 1917 года.
В 1919 году Павел Рябушинский эмигрировал во Францию, где попытался возродить Всероссийский Торгово-промышленный союз («Протосоюз») для поддержки правительства генерала Врангеля.
Павел Рябушинский скончался от туберкулеза в 1924 году и был похоронен на кладбище Батиньоль в Париже.
РЯБУШИНСКИЕ РЯБУШИНСКИЕ
РЯБУШИ́НСКИЕ, российские промышленники и банкиры. Из крестьян-старобрядцев Калужской губернии. Братья Василий Михайлович и Павел Михайлович в 1820-30-е гг. начинали с мелкой торговли, затем открыли небольшую текстильную фабрику в Москве, затем несколько в Калужской губернии. В 1840-е гг. уже считались миллионерами. В 1867 братья учредили торговый дом «П. и В. Братья Рябушинские». В 1869 приобрели бумагопрядилную фабрику близ Вышнего Волочка, в 1874 выстроили при ней ткацкую фабрику, в 1875 также красильную и аппретурную фабрики. После смерти Василия Павел Михайлович реорганизовал в 1887 торговый дом в «Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями» с основным капиталом в два миллиона рублей.
В семье Павла Михайловича было 13 детей, восемь братьев и пять сестер. Сыновья (все они получили хорошее образование) после смерти отца расширили дело и приобрели предприятия стекольной, бумажной и полиграфической промышленности; во время Первой мировой войны также лесопромышленные и металлообрабатывающие предприятия. В 1902 году был основан «Банкирский дом братьев Рябушинских», преобразованный в 1912 в Московский банк. Среди братьев наиболее видное общественное положение занимал Павел Павлович (см.
РЯБУШИНСКИЙ Павел Павлович)
.
Лишь один из братьев - Николай Павлович (см.
РЯБУШИНСКИЙ Николай Павлович)
- не занимался семейными предприятими. Он и его братья Степан Павлович и Михаил Павлович известны также как собиратели произведений искусства. Особенно славилось собрание икон С. П. Рябушинского, занимавшегося также вопросами реставрации икон (его собрание при подготовке своих трудов использовал И. Э. Грабарь (см.
ГРАБАРЬ Игорь Эммануилович)
). Он собирался открыть в Москве Музей русской иконописи, но начавшаяся война помешала этим планам.
Дмитрий Павлович Рябушинский основал в Кучино аэродинамический институт при содействии Н. Е. Жуковского (см.
ЖУКОВСКИЙ Николай Егорович)
.
Все братья после Октябрьской революции 1917 эмигрировали. В заграничных банках у них сохранялся капитал (ок. 500 тыс. фунтов стерлингов), что позволило им продолжить дела. Но в конце 1930-х большинство их предприятий разорилось вследствие Великой депрессии (см.
ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ)
.
Энциклопедический словарь . 2009 .
Смотреть что такое "РЯБУШИНСКИЕ" в других словарях:
Современная энциклопедия
Рябушинские - РЯБУШИНСКИЕ, семья российских предпринимателей. Михаил Яковлевич (1786 1858), из крестьян, с 1802 купец, в 1846 основал шерсто и бумагопрядильную мануфактуру в Москве. Павел Михайлович (1820 99), приобрел в 1869 хлопчатобумажную фабрику в… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Рябушинский. Рябушинские династия российских предпринимателей. Основателями династии стали калужские крестьяне старообрядцы братья Василий Михайлович и Павел Михайлович,… … Википедия
Русские промышленники и банкиры. Выходцы из крестьян Калужской губернии, где в середине 19 в. П. М. и В. М. Рябушинские имели несколько небольших текстильных фабрик. В 1869 Р. купили хлопчатобумажные предприятия в Вышнем Волочке.… … Большая советская энциклопедия
Рус. промышленники и банкиры. Выходцы из экономич. крестьян Калужской губ. Уже в сер. 19 в. П. М. и В. М. Рябушинские имели неск. небольших текстильных фабрик. В 1869 Р. купили и затем значительно расширили хл. бум. предприятия в Вышнем Волочке.… … Советская историческая энциклопедия
Рябушинские - мос. купцы, предприниматели, банкиры. Мих. Як. (1786 1858) основатель династии. Ок. 1802 записался в моск. купечество. В 1818 20 перешел в старообрядчество. Активную предпринимательскую деят ность развернули его сыновья Павел (1820 99) и Василий… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь
Павел Павлович Рябушинский … Википедия
Координаты: 55°41′41″ с. ш. 37°38′26″ в. д. / 55.694722° с. ш. 37.640556° в. д. … Википедия
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Рябушинский. Степан Павлович Рябушинский Дата рождения … Википедия
Владимир Павлович Рябушинский Род деятельности … Википедия
Книги
- Старообрядческий центр за Рогожской заставою , Е. М. Юхименко. Впервые предпринятое изучение истории крупнейшей в России старообрядческой общины, возникшей в 1771 г. при Рогожском кладбище в Москве, основано преимущественно наархивных материалах XIX –… электронная книга
«ВСЕ ДЛЯ ДЕЛА – НИЧЕГО ДЛЯ СЕБЯ»
Братья РябушинскиеКто такие Рябушинские?
Что мы знаем о них? Сколько их было, один или несколько?
Ну, положим, особняк на малой Никитской постройки Шехтеля,
в котором позже жил Горький, у всех на слуху и на виду.
А дальше?
Итак – братья Рябушинские.
А было их восемь, невероятно талантливых, оставивших неизгладимый след в истории русского меценатства, воистину государственных людей.
Дед их, Михаил Яковлев, уроженец Ребушинской слободы Калужской губернии, прошел путь от бобылей (не имеющих надела крестьян) до купца второй гильдии, это про него будет сказано: «Думается, что лиц, обладавших 1000 рублями, имелось много тысяч, но создавших из них в течение сорока лет работы 2’000’000 рублей, очень немного, и они своим счетом едва ли заполнят один десяток». У Михаила Яковлева была железная воля, соединенная с мировоззрением хозяйственного мужика: «ВСЕ ДЛЯ ДЕЛА – НИЧЕГО ДЛЯ СЕБЯ» , – скажет он, и это станет девизом рода Рябушинских.
В 1820 году он подаст прошение об изменении фамилии Яковлев на фамилию Ребушинский, позже ставшую Рябушинский. К детям относился сурово, книжного воспитания не признавал, считая, что лучший учитель – жизнь. Как-то раз, услышав в доме звуки скрипки, разыскал на чердаке второго сына – Павла – с инструментом в руках.
Бедная скрипка тут же была разбита о стропила: «Я тебе покажу это бесовское занятие! Ты – купец! Ты – Рябушинский».
Сын после этого и думать не смел продолжать свои тайные уроки у какого-то нищего француза. После разорения 1812 года, как всегда бывает после сильных общественных потрясений, русское общество переживает период религиозных исканий. В московском купечестве эти искания вылились в усиленный переход из господствующей церкви в старообрядчество.
«Не крепко то, что неправдой взято. Не удержишь, да и души своей не соблюдешь». Так закладывались устои рода Рябушинских.
Сын его, Павел Михайлович, во многом походил на отца, превосходя его умом и талантом. Воспитывался дома, без всякой системы, с пятнадцати лет работал в лавке отца, постигая тайны ведения бухгалтерских книг. Самостоятельно изучил мануфактурное дело и мог замещать отца при устройстве фабрик в Калужской губернии. Историю со скрипкой в детстве мы уже знаем. Но это увлечение не прошло бесследно. Павел Михайлович очень полюбил театр и часто принимал у себя актеров Малого театра. Он был счастлив в браке, и все восемь его сыновей составляют гордость России, ибо были они созидателями по духу своему.
После смерти отца, Павла Михайловича, главой клана стал старший сын, Павел Павлович, перед авторитетом которого всегда беспрекословно склонялись все младшие братья и сестры. Потрясающая внутрисемейная дисциплина! Павел прославился как миллионщик-политик, которого ненавидели и царица, и большевики. Идеолог молодой российской буржуазии, Павел Павлович воевал и с правительством.
На одном из выступлений он вдруг выкрикнул: «Одна надежда, что наша великая страна сумеет пережить свое маленькое правительство!» На обеде в честь приехавшего в Москву премьер-министра Павел поднимает тост не за правительство, как требовалось по протоколу, а за русский народ. Городской глава в бешенстве: «Московских купцов мало жгли в пятом году, они еще не образумились. Вот дворяне - им въехали порядочно, они и протрезвились». «Странная и своеобразная фигура – этот московский миллионер, – пишут о нем «Биржевые ведомости» (15 июня 1915 года), – нечто среднее между старообрядческим начетчиком и английским дельцом. Находясь в самой гуще политической борьбы и прекрасно понимая неизбежность смуты, он не только продолжает развивать дело, но и призывает к этому и других».
«Мы знаем, что естественное развитие жизни пойдет своим чередом.
И к сожалению, оно жестоко покарает тех, кто нарушает экономические законы.
Поэтому, господа, мы поневоле вынуждены ждать. Это катастрофа, этот финансово-экономический провал будет для России неизбежен, если мы уже не находимся перед катастрофой. И тогда, когда она станет для всех очевидной, только тогда почувствуют, что шли по неверному пути.
Мы чувствуем, что то, о чем я сейчас говорю, является неизбежным, но, к сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло уже друзей народа, членов разных там комитетов и советов, чтобы они опомнились. В этот трудный момент, когда надвигается смутное время, все живые культурные силы должны образовать одну дружную семью. Люди торговые, надо спасать землю русскую!» Раздается гром аплодисментов. Это случилось 3 августа 1917 года в Богословской аудитории МГУ, на открытии Всероссийского торгово-промышленного съезда.
По проекту архитектора Шехтеля в Москве на Путинках строится типография Рябушинских в стиле модерн. Павел Павлович издает газету «Утро». В апреле 1907 года он в административном порядке высылается из Москвы за то, что газета «Утро», несмотря на сделанное неоднократно предупреждение, продолжала держаться противоправительственного направления. Телеграмма брата Дмитрия: «Узнали сегодня об административной тяжкой каре, которая тебя постигла.
Выражаем глубокое уважение к твоему твердому и благородному образу действий». А в сентябре Павел уже приступает к изданию своей новой и получившей широкую известность газеты «Утро России». В канун мировой войны на деньги Павла Павловича было снаряжена экспедиция на поиски радия. Вопрос о поиске радия поднял в 1909 году В.И.Вернадский. Осенью 1913 года в особняке Павла на Пречистенке, в присутствии деловых людей, Вернадский прочел доклад о радии и его возможных месторождениях в России. В эмиграцию Павел Павлович приехал уже больным. Прожил совсем немного и скончался во Франции от туберкулеза в 1924 году на 51-м году жизни.
Следующим за Павлом по старшинству шел Сергей. Помимо активного участия в промышленно-банковской жизни семьи, Сергей Павлович имел и единоличное дело. Это, во-первых, Институт педагогики на Рогожках. Он был оснащен новейшими по тем временам методиками и техническими средствами. Об этом мало кто знает, потому что большевики прикрыли это начинание сразу после прихода их к власти. А во-вторых, и это главное, на окраине тогдашней Москвы Сергей вместе с братом Степаном за шесть месяцев (!) на основе Акционерного Московского общества (АМО) создают небольшой автомобильный завод – первый в России. Причем производство устроено таким образом, что при минимальной реорганизации автомобильный завод может производить авиатехнику. Ныне этот завод называется заводом им. И.А.Лихачева. Но на этом таланты Сергея Павловича не кончаются. Он был еще и очень неплохим художником-анималистом. Сам Репин рекомендовал его передвижникам. Рябушинский и выставлялся с ними, и организовывал выставки, и, конечно же, меценатствовал. А также он возглавлял Московский клуб автомобилистов и Московское общество воздухоплавания. Удивительно, что именно эти люди, будучи столпами староверчества, уловили совсем слабые веяния завтрашнего дня: самолет, автомобиль, спорт, туризм. Кстати, следующий брат, Владимир, возглавлял Российское общество по туризму.
«Учился я в Гейдельберге. Оставалось 2–3 семестра, но меня съедала тоска по родине. Несмотря на то, что каждые каникулы я ездил домой, я не выдержал и, махнув рукой на докторат, попросил отца разрешить мне вернуться.
Впрочем, войдя в семейное дело, Владимир скоро восстанавливает свою репутацию. Член Правления Московского банка, Московской городской думы, а также один из главных работников «Товарищества мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями», Владимир представлял собой талантливый и органичный сплав банкира и промышленника, и вдруг... С началом Первой мировой войны, оставив все, он уходит добровольцем на германский фронт. Был ранен в грудь навылет. Удостоен Георгия 4-й степени. Пишет работу об устройстве укрепительных сооружений. Революция застала его в действующей армии. Далее – он командир сформированного им автомобильного отряда в армии Врангеля.
Митрополит Вениамин рассказывал, как в 20-м году к нему бросился офицер с большой темно-русой бородой. «Владыка, я не принадлежу господствующей церкви. Я – старообрядец. Но почитаю и православную иерархию. Благословите! Моя фамилия – Рябушинский. – И сразу, без всякого предисловия, каким-то срывающимся голосом сказал: – Владыка! Мы погибаем, мы такие же большевики, как и они».
А затем наступила парижская эмиграция. Попытки вернуться к семейному делу безрезультатны. В 1925 году Владимир организовал общество «Икона», председателем которого и состоял до кончины. Он публикует десятки статей о русской иконе и истории религии в России. У Владимира Павловича есть замечательный труд под названием «Сравнение языков», где он исследует шесть языков, которыми владел в совершенстве: латинский, греческий, итальянский, французский, русский и английский.
К месту добавить, что Геродота он читал в подлиннике, на древнегреческом. Вот такой вот купчишка! Когда Германия напала на Советский Союз, в эмигрантских кругах распространились слухи о составлении списков имущества, оставленного в России, с расчетом на успехи немецкой армии. Затея эта не понравилась Владимиру. Сохранилось его письмо брату Степану: «Мы, Рябушинские, продолжая традиции незабвенного Паши, должны сейчас думать не о себе, а о России. Если когда-либо настанет необходимость, мы прекрасно вспомним, что нам принадлежало и, конечно же, как честные люди, что мы должны. Сейчас же вся наша энергия должна быть направлена к тому, чтобы поскорее принять участие в работе на пользу русского народа, а на каком месте придется работать – на то воля Божья».
С начала Второй мировой войны, особенно после оккупации нацистами Франции, жизнь русских эмигрантов стала еще тяжелее. Но сотрудничеством с фашистским режимом ни один из Рябушинских себя не запятнал. Владимир Павлович умер в Париже в 1955 году в возрасте 83-х лет.
А теперь поговорим о владельце того самого особняка на Малой Никитской Степане Павловиче. К сожалению, внутреннее убранство особняка претерпело изменения. В парящую, воздушную замысловатость модерна Горький, последний владелец особняка, в прямом смысле въехал с большевистской прямотой.
Но остались нетронутыми фасады и сад, посаженный еще при жизни.
Степан Павлович остался в русской истории не только и не столько как предприниматель, активно работающий в семейном бизнесе, но прежде всего как коллекционер. Только по каталогам Третьяковской галереи, куда после революции перешла часть собрания, значится пятьдесят семь икон XIII–XVII веков, принадлежащих Степану. Наиболее ценные находились в храмах Рогожского кладбища, с которыми тесно была связана жизнь собирателя. Сюда он передал икону Богоматери Одигитрии Смоленской, которую после реставрации 1812 года запрещалось, как наиболее ценный памятник старины, переносить из одного храма в другой. Уже одной коллекции было бы довольно, но Рябушинские есть Рябушинские, и масштаб их деятельности воистину впечатляет. В марте 1905 года старший брат, Павел Павлович, будучи председателем старообрядческой общины Рогожского кладбища, покупает участок в 3-м Ушаковском переулке и жертвует эти земли на строительство храма Покрова Пресвятой Богородицы. Далее в дело вступает Степан. Он не только жертвует колоссальные суммы на постройку храма: весь иконостас, представляющий огромную художественную и археологическую ценность, состоит из подлинных древних икон из собрания Степана Павловича. Он становится председателем Остоженской старообрядческой общины. В 1998 году храм восстановлен. Поразительны все-таки эти старообрядцы Рябушинские, жившие в стиле модерн и обгонявшие время. В эмиграции Степан сотрудничал с Владимиром в обществе «Икона», написал работу по реставрации икон и умер в 1942 году в Италии в возрасте 68-ми лет.
Николая Павловича дома звали Николаша. Он считался беспутным и никчемным человеком. Если хотели братья укорить друг друга за неразумность, то говорили: «Ну я понимаю, если бы это Николаша сделал, но ты-то!» Николай действительно прожил богемную жизнь с купеческим размахом. Семейное дело его не интересовало: он сразу же вышел из него, забрав свою долю капитала. По духовному завещанию отца ему причиталось 400 тысяч рублей. Получив их, в течение трех месяцев прокутил чуть ли не половину. Главной статьей расходов явилась певица кафе-шантана Фажет. Одних драгоценностей он купил ей на 45 тысяч рублей, не считая роскошных обедов и катаний на лихачах. Юноша срочно был взят под контроль родственников. На деньги, получаемые от братьев, он побывал в самых экзотических странах – Японии, Гонконге, охотился на фазанов в Китае. Современники относились к нему по-разному. Одни считали, что он был неординарен, другие видели в нем заурядного купчишку. Но в нем была заложена несомненная талантливость. Он пишет рассказы и повести в модном декадентском стиле. А вот выдержка из письма Лансере-Бенуа: «Рябушинский побывал у нас всех, всем как личность очень не понравился, пшют, ужасно надушенный, до вечера пахло в комнатах, смесь наивности и хвастовства». Бенуа поначалу увидел в молодом Николае Рябушинском олицетворение золотого тельца, на поклон к которому вынуждено идти высокое искусство. В письме Сомову он пишет: «Принужден ожидать нашего нового мецената. Вчера он побывал здесь на огромном автомобиле. Хорош ваш Рябушинский! У нас теперь такое безрыбье, что даже этот вздутый моллюск может сойти за рыбу. Почему мы так и не получили нашего Третьякова, нашего Мамонтова!» А Николаша тем временем в Петровском парке строит изящную виллу под названием «Черный лебедь» (архитектор все тот же Шехтель) и наслаждается обществом богемных гостей.
Но Николай не был бы Рябушинским, если бы жизнь его ограничилась только блажью да пирушками. В январе 1905 года выходит в свет журнал «Золотое руно». «В грозное время мы вступаем в путь, кругом кипит водоворот обновляющей жизни. Мы не отрицаем ни одной из задач современности, но мы твердо верим, что жить без красоты нельзя. Вместе со свободными учреждениями надо завоевать для наших потомков подлинное, ярко озаренное солнцем творчество. Во имя той же грядущей жизни мы, искатели «Золотого руна», развертываем наше знамя!» Редактор и издатель – Николай Павлович Рябушинский. В журнале печатались Бунин, Бальмонт, Андрей Белый, Блок, Волошин.
Журнал Николая Рябушинского в течение нескольких лет был признанным центром русского символизма. Из воспоминаний современника: «Николашу, как называли его в Москве, всерьез не принимали, но он оказался хитрее своих братьев, так как прожил все на родине». И несмотря на это, умудрился безбедно жить в Париже, в войну отсиделся в Монте-Карло и скончался в 1951 году в возрасте 74-х лет.
Михаилу Павловичу было два года, когда родители привели его на открытие промышленно-художественной выставки.
Оркестром дирижировал сам Антон Рубинштейн. С младенчества Михаил Рябушинский очень чутко воспринимал красоту. В двадцать лет он начинает собирать коллекцию живописи, которая сделала его самым знаменитым из братьев. В отличие от Павла, Николая, Дмитрия, бывших всегда на виду и слывших возмутителями спокойствия, он находился постоянно в тени. Серьезные банкиры не любят известности. Богатство обязывало относиться ко всему осторожно и солидно.
Счета из книжных магазинов свидетельствуют, что только в 1910–1911 годах он приобрел изданий по искусству на несколько тысяч рублей. Потомок калужских мужиков сумел стать знатоком искусства, но и хватку сохранил. Через Валентина Серова, меценатом которого он был, сделал предложение жене художника Врубеля выслать в Москву неоконченную картину «Демон». Родственники Врубеля назначили за эту работу две тысячи рублей. Рябушинский предлагает уступить за тысячу. Из письма госпожи Забеллы-Врубель: «Имея в виду беспомощность художника, потерявшего зрение, и глубокую потрясенность его жены тяжелыми жизненными невзгодами, может, Вы получили бы большое нравственное удовлетворение, разделив уступку пополам, то есть заплатив за картину тысячу пятьсот рублей». Михаил Рябушинский отправил чек на… тысячу рублей. В тридцать лет он – директор Харьковского земельного и Московского коммерческого банков. Дело и искусство так переплелись в жизни Михаила, что опись картин его коллекции была обнаружена среди бумаг Московского коммерческого банка.
В 1909 году он покупает у Саввы Морозова роскошный особняк на Спиридоньевской (архитектор Шехтель) и перевозит туда свою коллекцию. В том же году, вдохновленный примером бескорыстного служения отечественной культуре Павла Михайловича Третьякова, публично заявляет, что со временем передаст свое собрание Москве. В архиве Третьяковской галереи сохранился любопытный документ под названием «Картины и рисунки из собрания М.П.Рябушинского, принятые на временное хранение. Составлено 13 ноября 1917 года». 35 живописных работ отдал он под опеку национального музея, спасая их от смутного времени.
Верные себе, Рябушинские не покладая рук действуют. В период их харьковской жизни основывают мощный Юго-Центральный банк с филиалами в Одессе, Екатеринославле, Киеве. Они были уверены в том, что большевики – это ненадолго. И когда в эмиграции в 1924 году умирает Павел, руководство западными капиталами ложится на плечи Михаила. Ему 44 года. Он основал в Лондоне «Вестерн Банк». Из письма Сергея к Михаилу: «За пять лет нашего пребывания за границей нами потеряно 400 тысяч фунтов стерлингов. Осталось 100 тысяч. Возникновение наших дел имело случайный характер. Чего стоит весьма пагубное фантастическое решение открывать отделение во всех частях света для захвата мировой суконной торговли.
Взяв на себя лидерство, ты принял тяжелую моральную ответственность: нас не погубить и не опозорить в деловом смысле». Михаил – Сергею: «Собери братьев и пусть решают, выгнать меня из дела или нет». По требованию братьев Михаил закрыл все американские дела, реорганизовал Французский банк, попросил лишь не трогать «Вестерн Банк», предмет его гордости. Однако экономическая депрессия свела на нет все титанические усилия и полностью разорила мощную династию. А в это время в России газеты затрубили: «Сенсация! Найдены сокровища Рябушинского». В доме Михаила в Спиридоньевском расположился Бухарский дом просвещения. При перестановке шкафов был обнаружен тайник, а в нем сорок живописных работ русских художников – Брюллов, Тропинин, Серов, Врубель, Бакст, Репин, мраморный бюст Гюго работы Гогена, восточный фарфор.
В 1937 году Михаил пишет брату Николаю из Лондона: «Ты знаешь, Николаша, что мне не хватает… Еда в хорошем ресторане, жизнь и путешествия в хорошей гостинице, тратить сколько хочу, не считая, сколько у меня в кармане… Жить в определенных рамках – это убивает всякую радость».
А вот письмо 1945 года – опять же Николаю: «Материально мои дела были очень плохи. Постепенно шел в этом отношении вниз. И вот однажды, с Божьей помощью, я посмотрел в окно антиквара.
Решил войти. Спросил, могу я взять образец старинного чайного сервиза (Рокихам). Антиквар согласился. Я поехал на басе в Вест-Энд, Бонд-стрит, вошел в известный антикварный магазин и предложил сервиз по образцу и моим сертификациям… Бондский антиквар купил.
Я заработал свою первую комиссию – два с половиной английских фунта. Это было свыше трех лет назад. С тех времен дело у меня пошло и стало развиваться, я продолжаю как агент по старине и искусству. В душе моей удовлетворение, что я люблю свою работу. И встал на ноги опять, без всякой помощи со стороны».
Еще позже Михаил скажет: «Не нужно думать, что благословение Божье только в богатстве. Многих из нас когда-то Господь благословил богатством, а сейчас бедностью и даже нищетой. Это благословение, думается, еще выше». Михаил Павлович дожил до 80-ти лет и умер в Лондоне в больнице для бедных.
Декабрь 1903 года. Сенсационное сообщение о том, что американцы братья Райт подняли в воздух аппарат тяжелее воздуха. В один из осенних дней 1904 года к преподавателю Практической Академии коммерческих наук Николаю Егоровичу Жуковскому, крупнейшему ученому в области аэродинамики, подошел 22-летний слушатель Дмитрий Рябушинский и предложил свою семейную усадьбу Кучино (ныне город Жуковский) для создания аэродинамической лаборатории. Так появилась первая в Европе лаборатория по аэродинамике.
Вскоре сотрудничество с Жуковским распалось, и все исследования проходили под руководством Дмитрия. В1916 году в Кучино испытали безоткатное орудие системы «ракета в пушке», положившее начало современной реактивной артиллерии. Свою долю капитала Дмитрий из дела не изымал, но и в семейном бизнесе никак не участвовал, целиком посвятив себя науке. Когда был объявлен «красный террор», почти все Рябушинские перебрались в Харьков, занятый немцами, где у них был семейный банк. Вся их торгово-промышленная собственность была национализирована. В Харькове они пытаются восстановить фирму.
Вспоминает дочь Дмитрия Александра. Ей было семь лет, когда в их дом в Кучино, где был институт, ворвались красные. «С опущенными на глаза кепками, они топтали клавиши рояля, стреляли в хрустальные люстры и рвали портьеры на портянки». Самого Дмитрия Павловича в этот момент дома не было – он отлучился по делам в Москву.
После этого случая Рябушинский отправляет семью в Харьков, а сам остается, пытаясь спасти свое детище. «Я остался, чтобы защитить институт. Я отправился в учреждение, возглавляемое Луначарским, и говорил с профессором Московского университета астрономом Штернбергом, членом компартии. Мы говорили с ним довольно-таки откровенно.
И помнится, что на мое замечание, что мои братья, организуя и развивая национальную промышленность, освобождают ее от иностранной зависимости и, следовательно, содействуют повышению уровня жизни всего населения, он ответил: «Мы сделаем это гораздо лучше». Мое предложение национализировать аэродинамический институт было принято.
Я был назначен временно исполняющим обязанности заведующего». Институт был сохранен.
В разгар «красного террора» Дмитрий Павлович попросил командировку в Данию. «Приехав в Данию, я был радушно принят директором метеорологического института Лакуром и знаменитым физиком Нильсом Бором».
В Россию Рябушинский не вернулся. За границей он продолжал заниматься наукой, был избран членом-корреспондентом Французской Академии наук, преподавал в Сорбонне, основал научно-философское общество и Общество охраны русских культурных ценностей за рубежом. Он умер 80-летним стариком с эмигрантским паспортом, так и не пожелав сменить гражданство.
Самый младший из братьев, Федор Павлович, тоже не полностью отдавал себя торгово-промышленному делу. Он оставил о себе память как инициатор и организатор научной экспедиции на Камчатку. С целью лучшего ознакомления с Сибирью он пригласил А.А. Ивановского прочесть ему полный курс географии, антропологии и этнографии Сибири. Федор Павлович отнесся к этому курсу с необычайным интересом, немедленно приобретал рекомендуемые ему книги, карты и атласы. И в конце концов у него составилась обширная библиотека по Сибири.
Впервой половине курса он очень заинтересовался Алтаем. Занимаясь восточными окраинами, он был абсолютно поражен, насколько не изучена Камчатка, полуостров размером с Пруссию. Он стал деятельно готовить Камчатскую экспедицию. Дело оказалось сложным, потому что ни литературы, ни карт толком не было.
Тем не менее первая Русская исследовательская экспедиция на Камчатку состоялась и была весьма успешной. Федор Павлович потратил на нее 200 тысяч рублей.
Он мечтал покрыть сетью экспедиций всю Сибирь, выделяя на эти цели по 100 тысяч рублей в год. Он не успел осуществить этот план, равно как и план в отношении Алтая.
Но он успел установить сеть метеостанций на полуострове. Федор Павлович Рябушинский скончался от туберкулеза в 1910 году. Было ему всего 25 лет.
Век с четвертью простояло воистину гениальное древо Рябушинских. Всего три поколения, а сколько сделано для России! Но и Россия была для них всё. В эмиграции братья Рябушинские, самое молодое и самое талантливое поколение, не стали глупее или менее деловиты. Они так и не научились жить для себя. Просто лишились почвы, и все потеряло смысл. Прозорливость, с которой ими воспринимались текущие события, поражает. Михаил Рябушинский писал: «Мы переживаем трагическое время. Декабрь 16-го года в истории России оставит память противоположности интересов родины и правительства. Темно будущее. Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились. Расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле, они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадные оклады сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало. В России же, при анархии, нашей ближайшей целью будет сохранить по возможности все то, что уцелеет, и снова начать работу».
Древо срубили под корень. Но остались фабрики, заводы, храмы, банки, архитектурные творения, созданные по их идеям и на их средства, осталась коллекция икон, составляющая основу фонда Третьяковской галереи, живописные полотна, отданные музеям России. А в основе всего впитанное с молоком матери: «Все для дела – ничего для себя».
Виолетта Седова, Журнал "ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ", № 1 – 2003
В Российской империи семейные династии купцов и промышленни-ков, накапливавших миллионные состояния от поколения к поколению, не были редкостью. Но если большинство замыкалось в одной отрасли, то Рябушинские смело брались за любое новое дело, сулившее перспективы. И им самим, и России. И если б не мировая война и революции, то сегодня о Рябушинских говорили бы как об основателях отечественного автопрома. И того, что позже, уже в другой России, получит бюрократическую аббревиатуру ВПК, в просторечии — «оборонка».
(публикуется с сокращениями)
Происхождение: монастырско-крестьянское
Род российских текстильных магнатов и финансовых баронов, «владельцев заводов, газет, пароходов» происходил из «экономических» крестьян, то есть бывших монастырских, ставших «государственными» после секуляризации церковных земель. Родоначальник династии, «огосударствленный» крестьянин Михайла, сын Дениса Яковлева, родился в 1787 году в Ребушинской слободе Пафнутьево-Боровского монастыря Калужской губернии. Двенадцати лет он был отдан «в учение», а уже в 16 лет подросток объявился в Москве, где сразу записался в купцы третьей гильдии.
Было это в 1802 году, для записи в купеческие гильдии нужно было предъявить некий капитал, и скорее всего, деньжатами Ми-хаилу помог старший брат Артемий Яковлев , торговавший в Го-стином дворе. Вскоре молодой человек обзавелся и «московской пропиской», и собственным стартовым капиталом — он женился на дочке хозяина кожевенной фабрики. После чего Михаил Яков-лев открыл в том же Гостином дворе собственную лавку, взятую в аренду у прежнего хозяина, а затем выкупленную.
Однако развернуться новоиспеченному «резиденту» помешали обстоятельства форс-мажорные — началась Отечественная война 1812 года. Все его планы сгорели в московском пожаре. И после изгнания из Москвы наполеоновских войск разорившийся пред-приниматель подал в Купеческую управу прошение о переводе его из купеческого сословия в мещанское. В переводе на нынешний язык — из ИЧП в наемные работники. Но уже спустя несколько лет смекалистый и деловитый приказчик настолько понравился хозя-ину — купцу Сорокованову, что тот, не имея прямых наследников, на старости лет передал свое дело способному «топ-менеджеру».
А в 1820 году Яковлев сделал еще один ответственный шаг — вступил в сообщество старообрядцев, к которым тогда принадлежала вся элита московского купечества. Конечно, это не способствовало улучшению отношений с Русской право-славной церковью, но зато молодой предприниматель сразу же об-завелся связями в деловом мире Первопрестольной — да такими, о каких мог только мечтать.
Приняв новую фамилию — по названию родной слободы, мещанин Михаил Яковлевич Ребушинский (первая гласная в фамилии изменилась только с середины поза-прошлого века) в самом конце 1823 года во второй раз записался в купцы третьей гильдии. На сей раз без проблем представив сви-детельство о наличии у него полагавшегося по такому случаю ка-питала — в 8 тысяч рублей.
Вот теперь ему представился шанс показать себя — и Ребушин-ский воспользовался им на все сто. До своей смерти в 1858 году он успел основать одну ткацкую мануфактуру в Москве и еще две — на родине, в Калужской губернии. А в 1856-м расширил московское производство, построив в Голутвинском переулке одну из первых в Российской империи ткацкую фабрику «полного цикла».
Cвоим наследникам — двум дочерям и трем сыновьям, Ивану, Пав-лу и Василию, — бывший «экономический крестьянин» оставил в наследство капитал уже миллионный. А точнее, более 2 млн ру-блей — сумму по тем временам огромную. Хотя старший сын Иван от семейного дела был «отставлен» (поскольку ослушался отца и женился по собственному выбору) и, получив свою долю наслед-ства, до конца жизни вел собственную торговлю.
Средний сын, Павел, при жизни отца перечить его воле не стал и женился «на ком положено» — на богатой купеческой дочке.
У них родилось шесть дочерей и один сын, умерший в младенче-стве, но крепкой, истинно старообрядческой семьи не получилось.
Павел и Василий Рябушинские
жили и вели семейное дело в мире и согласии. Они продали свою лавку в Гостином дворе и превратились из торговцев в товаропроизводителей, хотя их компания формально называлась «Торговый дом П. и В. Рябушинских». Павел, более подкованный в экономике и «менеджмен-те» (азы того и другого он изучал в лавке дяди Артемия и на отцовских мануфактурах), отвечал за производство. А Василий, более склонный к финансам, — за реализацию товара.
Однако вскоре старший брат решил ликвидировать отцовские мануфактуры, а на вырученные деньги купить крупную действую-щую бумагопрядильную фабрику в Тверской губернии, близ Вы-шнего Волочка. В дальнейшем старший Рябушинский намеревался превратить фабрику в передовое предприятие. Младший брат при-нял идею старшего в штыки, и в 1869 году Павел был вынужден покупать мануфактуру на собственные деньги.
Время показало, что прав был старший. Уже на следующий год после покупки Вышневолоцкой мануфактуры ее продукция по-лучила золотую медаль на очередной Всероссийской выставке. Спустя пять лет там же были построены еще две мануфактуры — красильно-отбельная и ткацкая. К началу 1880-х продукция бра-тьев Рябушинских была известна всей России, а фирма получила право изображать на своих товарах государственный герб.
После смерти брата в 1885 году Павел Рябушинский акциониро-вал компанию — теперь она называлась «Товарищество мануфак-тур П. М. Рябушинского с сыновьями», имела 2 млн рублей устав-ного капитала и второе по величине текстильное предприятие в центре России (после Тверской мануфактуры Морозовых). Това-рищество занималось и финансовыми операциями и стало одним из ведущих кредитно-финансовых учреждений Москвы.
О человеческих качествах Павла Рябушинского говорит следу-ющий факт. Когда в 1855 году вышел указ, запрещавший старооб-рядцам записываться в купцы, глава фирмы остался верен своим религиозным убеждениям и выпи-сался из купеческой гильдии, став, подобно отцу, московским ме-щанином. А вернулся в гильдию, только отыскав соответствующую юридическую лазейку (в ряде го-родов, в частности в портовом Ельце, сохранялись некоторые при-вилегии — там в купечество записывали и старообрядцев).
Финансово-промышленная империя
Павел Михайлович Рябушинский скончался в декабре 1899 года, не дожив до 80-летнего юбилея всего несколько месяцев. По заве-щанию его жене отошел дом в Малом Харитоньевском переулке. 8 тысяч рублей получили духовник и лакей, ухаживавший за боль-ным хозяином. А основной капитал в 20 млн рублей был поделен поровну между восемью сыновьями — Павлом, Сергеем, Владимиром, Степаном, Николаем, Михаилом, Дмитрием и Федором.
Николай, Дмитрий и Федор семейным бизнесом не занимались, и об их судьбах — чуть ниже. А два старших брата, Павел и Сер-гей, возглавили текстильное производство — к тому времени одно из крупнейших в Российской империи.
К началу Первой мировой войны на комбинате под Вышним Волочком (там предприятию принадлежали лесные угодья площадью 40 тысяч десятин, вновь построенные лесопильный и стекольный заводы, а также выку-пленная у прежних хозяев Окуловская писчебумажная фабрика) работало 4,5 тысячи рабочих, а ежегодный оборот составлял 8 млн рублей.
Не помешал развитию производства даже пожар, случив-шийся через год после смерти отца и уничтоживший большую часть корпусов. Благодаря страховке, внутренним резервам и, самое главное, кипучей энергии Павла Рябушинского-младшего, фа-брику удалось вернуть в строй в рекордные сроки.
Владимир и Михаил Рябушинские всерьез занялись финансо-вой составляющей растущей на глазах «братской» империи, кото-рой теперь точнее подошло бы название «торгово-промышленно--финансовой». Основанный в 1902 году «Банкирский дом братьев Рябушинских» (знаменитый тем, что был первым и единствен-ным частным банком в России, публиковавшим свои ежемесячные и годовые отчеты) десятилетием позже был преобразован в акционерный коммерческий Московский банк с основным капиталом 25 млн рублей.
Банк занимал 13-е место среди финансовых учреждений Российской империи, а его знаменитое здание в стиле мо-дерн на Биржевой площади в Москве, построенное по проекту Фе-дора Шехтеля, стало символом процветания и мощи финансовой империи Рябушинских.
В начале прошлого века она приросла еще и Харьковским зе-мельным банком. В 1901 году, после трагического самоубийства прежнего владельца, «финансового гения» Алексея Алчевского, банк — третье по величине акционерное ипотечное учреждение в стране — возглавил 21-летний Михаил Рябушинский.
Тогда же семейный клан Рябушинских, накопив огромные капиталы, начинает активно инвестировать их в самые разнообраз-ные сферы экономики. Накануне Первой мировой войны товарищество купило Гаврилов-Ямскую льняную мануфактуру и основало крупнейшую экспортную компанию — Русское акционерное льнопромышленное общество (с основным капиталом 1 млн рублей), на долю которого приходилось около пятой части всего российского льняного бизнеса.
А Сергей и Степан Рябушинские, выступив пионерами российского автопрома, уже после начала войны — в 1916-м — основали Товарищество Московского автомобильного завода (АМО), предполагая наладить на нем производ-ство грузовиков для армии по лицензии итальянской компании FIAT. И лишь по независящим от братьев причинам — вызванного войной железнодорожного паралича на западе империи — заказан-ные в Швеции и Соединенных Штатах станки так и не поступили в Россию. Основанный Рябушинскими московский автозавод зара-ботал только после 1917 года, получив имя своего первого совет-ского директора — Лихачева.
Продолжали выпускать продукцию в советское время и два дру-гих предприятия, созданные братьями Рябушинскими до револю-ции и благополучно дожившие до наших дней. Это Рыбинский ма-шиностроительный завод (ныне АО «Рыбинские моторы») и Ме-ханический завод в подмосковных Филях (ныне ГПНЦ им. Хруничева — кузница отечественной космической техники). А Москва благодаря Степану Рябушинскому украсилась очередным архитек-турным шедевром — знаменитым особняком в стиле модерн у Ни-китских Ворот (по проекту того же Шехтеля), в котором проживал Максим Горький.
Война не дала реализоваться еще одному амбициозному пла-ну Рябушинских — созданию «лесной империи» под эгидой Обще-ства «Русский Север». В том же 1916 году братья купили одно из крупнейших российских лесопильных предприятий — Беломор-ские заводы в Архангельской губернии, но дальше дело не пошло.
А еще в сферу интересов известно-го московского семейного клана в начале прошлого века входили бакинские нефтепромыслы (Рябушинские владели паями в другой «братской» компании — Нобелей) и освоение северных нефтяных месторождений в районе Ухты (и радиевых на востоке), горнодобывающая промышленность и машиностроительные предприятия на Урале и в Поволжье, зо-лотодобыча, судостроение…
Хождение капитала в политику
Тон в семейном бизнесе задавал Павел Павлович Рябушинский , состояние которого в 1916 году оценивалось в 4,3 млн рублей, а го-довой доход составлял более 300 тысяч рублей. (Для сравнения: годовое жалованье самых высокопоставленных царских сановни-ков тогда не превышало 25-30 тысяч рублей.) К началу Первой мировой войны это уже был не только один из богатейших людей Российской империи, но и известный политик — выразитель инте-ресов крупной российской буржуазии, стоявшей в оппозиции са-модержавию и желавшей «революции сверху» (в качестве стреми-тельно надвигавшейся на Россию «революции снизу»).
Глава финансово-промышленной империи на свои средства из-давал оппозиционные газеты (от старообрядческой «Народной газе-ты» до либерального «Утра России») и создавал общественные орга-низации и целые политические партии. После поддержки «Союзом 17 октября» столыпинской программы «успокоения» России — с по-мощью репрессивных военно-полевых судов — Рябушинский по-рвал с «октябристами».
Осудив «всякий кровавый террор, как правительственный, так и революционный», он стал радикальным «про-грессистом» — вместе с другими видными московскими предприни-мателями, такими как Александр Коновалов и Сергей Третьяков.
Современники отмечали способность Рябушинского конфлик-товать со всеми: с правительством, социалистами, представителя-ми своего класса. Несговорчивый «прогрессист» стремился к синте-зу национальных традиций с западными демократическими инсти-тутами, выступал за невмешательство государства в хозяйственную деятельность. Он неоднократно заявлял, что «буржуазия не мирит-ся с всепроникающей полицейской опекой и стремится к эмансипа-ции народа», а сам «народ-земледелец никогда не является врагом купечества, но помещик-землевладелец и чиновник — да».
Скандальным тостом не стеснявшегося в выражениях Рябушин-ского — «не за правительство, а за русский народ!» — закончилась в апреле 1912 года встреча с московскими предпринимателями но-вого главы правительства Владимира Коковцева, сменившего уби-того Столыпина. И перед самой войной, в апреле 1914-го, не кто иной, как Павел Рябушинский, вместе с другим «миллионщиком»,
Александром Коноваловым, вел переговоры с представителями оппозиционных партий (включая большевиков) о создании объединенного фронта против правительственной реакции. И даже обещал помочь деньгами на подготовку VI съезда РСДРП! Увы, те переговоры закончились ничем.
С началом Первой мировой войны Павел Рябушинский стал од-ним из руководителей Военно-промышленного комитета. Банкир и предприниматель принял Февральскую революцию, однако счи-тал, что социализм для тогдашней России был «преждевременен».
Октябрь 1917-го Рябушинский встретил в Крыму, а после разгро-ма корниловского мятежа был арестован Симферопольским сове-том как «соучастник заговора». Освободили его лишь по личному распоряжению Керенского.
После этого успешный промышленник и неудавшийся политик эмигрировал вместе с братьями во Францию. Там он активно уча-ствовал в создании эмигрантской организации «Торгпром» (Рос-сийский торгово-промышленный и финансовый союз). Умер Павел Рябушинский в 1924 году от неизлечимой тогда болезни — туберку-леза и был похоронен в Париже на знаменитом «русском» кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Унесённые ветром
Создав крупнейшую в России финансово-промышленную импе-рию и входя в первую десятку богатейших людей страны, братья-старообрядцы и до эмиграции, и после успешно совмещали дела земные (денежные) с делами духовными.
Степан Рябушинский, человек глубоко религиозный, коллекционировал иконы и планировал создать музей, чему тоже помеша-ла война. Его брат Михаил, директор Московского банка, собирал живопись, а также японскую и китайскую гравюру, фарфор, брон-зу, старинную мебель. Владимир и Сергей Рябушинские вместе с Иваном Билибиным и Александром Бенуа основали в эмиграции художественно-просветительское общество «Икона».
Три других брата бизнесом не занимались вовсе. Рано умерший (в 1910 году от той же семейной болезни — туберкулеза) Фе-дор
успел профинансировать крупнейшую научную экспедицию на Камчатку под эгидой Географического общества, потратив на это 200 тысяч рублей из личных средств. Николай
(известный в мо-сковской художественно-артистической среде как Николаша) за-нялся литературной деятельностью, издавал журнал «Золотое ру-но», но в целом вел богемную жизнь, транжиря отцовские деньги в постоянных загулах на своей вилле «Черный лебедь» в Петровском парке. Братьям пришлось даже учреждать над ним временную опеку.
А Дмитрий стал видным ученым — специали-стом в области аэродинамики. Он основал в под-московном семейном имении Кучино Аэродина-мический институт — первое в мире научное учреждение подобно-го типа, после революции добился его национализации, но затем, после кратковременного ареста, почел за благо также эмигриро-вать. До конца жизни Дмитрий Рябушинский оставался научным экспертом при французском министерстве авиации, преподавал в Сорбонне и занимался коллекционированием.
Из сестер Рябушинских наиболее известна Евфимия
, вышедшая замуж за «суконного короля» Носова и посвятившая жизнь меце-натству. Ее дом на Введенской площади был превращен в художе-ственный салон, а коллекция живописи и библиотека уже после революции была передана в дар Третьяковской галерее.
В Москве из всей многочисленной родни остались также две до-чери Павла Павловича Рябушинского — Надежда и Александра. До середины 1920-х годов они проживали в фамильном гнезде, а за-кончили свои дни на Соловках…
После Рябушинских в другой России, которой они не знали, остались только прекрасные здания, фабрики, заводы, научные учреждения. И память об их достижениях.
Текст Владимир Гаков . По материалам газеты «Фамильные истории»
24 июля 1924 г. парижская газета «Последние новости» сообщала: «Тело скончавшегося 19 июля в Cambo-les-Bains П.П.Рябушинского прибудет на кладбище Batignoles в субботу 26 июля в три часа дня».
РЯБУШИНСКИЙ Павел Павлович. Промышленник, банкир .
В последний путь одного из самых богатых и влиятельных людей дореволюционной России провожали только ближайшие родственники и несколько старинных друзей. Казалось, что сам Павел Павлович и дело всей его жизни будут забыты навсегда.
Но судьбе было угодно распорядиться совсем иначе.
Основателем знаменитого рода фабрикантов и банкиров Рябушинских был "Михаил Яковлев сын Денисов". Родился он в 1786 году в крестьянской семье, проживавшей в слободе Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря в Калужской губернии. От того времени осталось мало документальных свидетельств.
КАЛУЖАНИН ИЗ ХОЛЩОВОГО РЯДА
Будущий основатель династии 12 лет от роду был отдан в ученье по торговой части. Четыре года спустя, в 1802 году, Михаил записывается в 3-ю московскую купеческую гильдию. Не совсем ясно, откуда появились у 16-летнего крестьянского сына немалые, по тем временам, деньги. Ведь для вступления в гильдию требовалось "объявить" капитал от 1 до 5 тысяч рублей. Возможно, ему помог старший брат Артемий, который к тому времени уже торговал в Ветошном ряду Гостиного двора. Вступив в купеческое сословие, Михаил занимает место недалеко от брата в Холщовом ряду и начинает продавать ткани. Он покупал их у деревенских ткачей-кустарей, занимавшихся набивкой миткаля - хлопчатобумажной ткани, на которую наносился орнамент и таким способом получался ситец. В Москве новоиспеченному коммерсанту повезло, он выгодно женится на Евфимии Скворцовой, дочери богатого московского купца, имевшего собственное кожевенное дело и владевшего несколькими домами.
Разразившаяся "гроза двенадцатого года", пожар Москвы принесли разорение не одному торговому роду Первопрестольной.
Пожар в Москве в сентябре 1812 г
Не избежал этой участи и пращур Рябушинских. Вернувшись в 1813 году на родное пепелище из Владимирской губернии, куда семейство бежало "от Бонапарта", он подает в Купеческую управу рапорт о невозможности оставаться в купеческом сословии: "По претерпленному мною от нашествия неприятельских войск в Москву разорению, процентных денег платить нахожу себя не в состоянии, почему покорнейше прошу по неимении мною купеческого капитала перечислить в здешнее мещанство".
"Мещанский период" в жизни Михаила Рябушинского продолжался десять лет. Что должен был чувствовать едва оперившийся коммерсант, волею обстоятельств вынужденный перейти в низшее сословие? Но умение терпеть, преодолевая капризы фортуны, было фамильной чертой Рябушинских. Годы испытаний не сломили предприимчивой натуры старейшины рода, и переменчивое купеческое счастье вновь ему улыбнулось.
В декабре 1823 года "московский мещанин" Михаил Яковлевич Ребушинский (именно так, через "е") вновь просит записать его с семейством в 3-ю купеческую гильдию и объявляет 8 тысяч рублей капитала. По-видимому, перемена прозвания "Яковлев" на официальную фамилию связана с принятием старообрядчества. Привычное для нас написание "Рябушинский" утвердилось позднее, к концу жизни Михаила Яковлевича.
Родовой дом Рябушинских - памятник архитектуры XIX в. - находится на углу 1-го и 3-го Голутвинских переулков (№ 10/8). Как выяснилось из архивных документов, дом был приобретен Рябушинскими в декабре 1829 г., а раньше его нанимал, как записано в исповедной ведомости церкви Николая в Голутвине, "вольноотпущенный Михаил Семенов сын Щепкин", знаменитый артист Малого театра, бывший в молодости, как известно, крепостным крестьянином. Он жил в Замоскворечье со времени своего переезда в Москву, снимая квартиры на Большой Якиманке. В 1-м Голутвинском переулке Щепкин поселился в 1828 г. Переход дома к Рябушинским, очевидно, послужил непосредственной причиной того, что он переселился уже в собственный дом, купленный в 1830 г. в Большом Спасском переулке.
В 1846 г. М. Я. Рябушинский основывает в Голутвине небольшую текстильную фабрику, которая в 1865 г. переходит к другим владельцам. В 1895 г. они подарили свой дом Императорскому Человеколюбивому обществу, которое открыло в нем убежище для вдов и сирот купеческого и мещанского сословий, а позднее учредило кружок попечения о трудящихся женщинах, ведший различную культурно-просветительскую работу - устраивавший музыкальные вечера, читальни и библиотеки. В конце XIX - начале XX в. "Товарищество Московской Голутвинской мануфактуры среднеазиатских и внутренних изделий", как стала она называться, значительно расширяет производство и строит в Голутвинских переулках большие фабричные здания. В 1911 - 1912 гг. возводится главное здание на углу с Якиманской набережной по проекту архитектора А. М. Калмыкова. Выразительный силуэт его краснокирпичной башни - она была предназначена для водонапорных баков системы пожаротушения - виден издалека.
В конце 20-х годов у Рябушинских уже собственный дом на Якиманке, где растет следующее поколение - две дочери и три сына: Иван (1818 - 1876), Павел (1820 - 1899) и Василий (1826-1885). Старший, женившийся против воли отца, был в наказание выделен "от семейства и капитала" и до конца жизни вел торговлю самостоятельно. Двое младших сыновей трудились с отцом.
Михаил Яковлевич, своего старшего сына, Ивана, довольно рано вывел за рамки семейного дела, сделав из него самостоятельного и успешного купца, а двое других сыновей — Павел и Василий — стали помощниками отца.
Павел, росший в вечно шумном и забитом деловыми людьми Китай-городе, был весьма подвижным и общительным ребенком. После того, как полным крахом закончилась его музыкальная карьера (отец в сердцах разбил о стропила крыши скрипку сына), он был вынужден заниматься довольно скучным делом — составлять к Пасхе ежегодную опись имущества. Но живой ум Павла требовал чего-то большего, и он с удовольствием знакомился с техникой своего дяди Артемия Яковлевича, который в 1830 году устроил небольшую бумаготкацкую фабрику на Яузе.
Техническая сторона фабричного производства настолько увлекла его, что скоро он постиг ее во всех деталях. К 1850-м годам Павел Рябушинский стал главным помощником отца, открыв две новые фабрики в Калужской губернии — в Новонасовнове Медынского и в Чуриково Малоярославского уездов.
МОСКОВСКИЙ МИЛЛИОНЩИК
Как и прежде, Михаил Яковлевич торгует тканями. Торговля идет успешно, и Рябушинский покупает несколько лавок в Холщовом ряду. Теперь он продает 57 наименований шерстяных тканей и 42 вида хлопчатобумажных: от непритязательных грубой домашней выделки "армяка" и "бумазеи" до элегантной "круазе с насыпью" и неведомой "лянзи вульзи". Это тебе не самодельный миткаль!
Гостинный двор
В середине 40-х годов Михаил Яковлевич заводит мануфактуру для выделки полушерстяных материй. Размещается она в его собственном доме. Здесь по старинке "на 140 станах без машин" работают около 200 рабочих. Фабрика дает ежегодный доход до 50 тысяч рублей серебром. Начало будущей промышленной империи положено.
Как и многие другие знаменитые предприниматели дореволюционной России, они ковали экономическую мощь страны. Рябушинские смело пробовали новаторские идеи, искали новые сферы приложения сил и капиталов, спорили с властями и друг с другом. Всё это было давно. Но это наша история. История российского бизнеса.
Сцена эта происходила в доме московского генерал-губернатора Арсения Андреевича Закревского. Главный обер-полицмейстер Москвы генерал-майор Иван Дмитриевич Лужин подал рапорт на Михаила Яковлевича Рябушинского за самовольство в деле устройства фабрики в собственном доме: «Фабрика заведена им в 1846 году в доме Комитета Человеколюбивого общества, а оттуда в 1847 году переведена в собственный его дом, но разрешение на существование этого заведения он, Рябушинский, никакого не имеет, кроме получаемых им из Дома Московского Градского Общества купеческих свидетельств…»
Закревский Арсений Андреевич (1786-1865
Иван Дмитриевич Лужин
(Корнет л.-гв. Конного полка.
Из эстандарт-юнкеров л.-гв Конного полка, корнет — 19.2.1823.
По показанию А.А. Плещеева Лужин в 1825 знал о существовании Северного общества и готов был в него вступить, но этому помешал его отъезд в отпуск Следственный комитет оставил это без внимания.
Участник подавления польского восстания в 1831 (награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом), флигель-адъютант — 19.2.1832, ротмистр — 1833, полковник — 26.3.1839, отчислен в свиту — 16.1.1841, командир Казанского драгунского полка — 10.11.1843, исправляющий должность московского обер-полицеймейстера, генерал-майор свиты — 14.3.1846 с утверждением в должности, курский губернатор — 13.10.1854, харьковский губернатор — 5.5.1856, генерал-лейтенант — 26.8.1856, уволен от должности — 9.11.1860.
)
Закревский перестал читать и, отложив рапорт, обратился к его подателю:
— Что же это, Иван Дмитриевич, стало быть, никакого разрешения на фабрику Рябушинский не имеет?
— Никакого, Арсений Андреевич! Полицмейстер Биринг все доподлинно перепроверил, — ответил Лужин и подкрутил щеголеватые усы, которые ему, как бывшему кавалеристу, было дозволено носить.
— Тэк-с-с-с… — Закревский задумался.
Чем грозил рапорт? О, тут нужно знать, что за человек был генерал-губернатор! Закревский, в прошлом генерал-адъютант Александра I и генерал-губернатор Финляндии, снискал себе славу весьма сурового руководителя. Когда в 1848 году по Европе покатилась волна революций, император Николай I, крайне обеспокоенной положением в Москве, сказал: «Москву надо подтянуть». И назначил генерал-губернатором Арсения Андреевича.
Патриархальная и добродушная Москва от методов на немецкий манер жесткого Закревского быстро пришла в ужас. К тому же Николай I вручил ему… чистые бумаги с двуглавым императорским орлом за своей подписью. Это означало: новый генерал-губернатор мог кого угодно в любую минуту отправить, как выражался Салтыков-Щедрин, «ловить тюленей». Вот только, проявляя истинно немецкий педантизм в отношении к подчиненным, Закревский начисто был лишен немецкого же уважения к Закону. Для него единственным законом было его собственное решение. И никто не смел пикнуть. Нет, Закревский не был самодуром — Арсений Андреевич все свои поступки сверял с пользой Отечеству и больше ни с чем. Только главными качествами исправного государства, по мнению Закревского, были идеальный порядок и дисциплина. А нарушение порядка — одним из тягчайших преступлений.
Вот почему самовольное открытие фабрики могло для Рябушинского и его семьи закончиться весьма плачевно. Московское купечество вообще сильно страдало от кипучей деятельности Закревского, который рассматривал это сословие лишь как бездонный источник денежных средств. Нет, Арсений Андреевич взяток не брал. Он был неподкупен и маниакально страшился любого деяния, которое хоть каким-то боком можно было связать с лихоимством. Известен случай, когда Закревский предложил купцу В. А. Кокореву купить свой дом в Петербурге за 70 тысяч рублей. Кокорев осмотрел дом и хотел заплатить владельцу его 100 тысяч. Московский генерал-губернатор, видимо, заподозрив скрытую взятку, заявил, что ему предлагали за дом 70 тысяч, да еще с рассрочкой платежа, поэтому он не желает слышать о большей сумме, а единственное, о чем просит, — чтобы все деньги были выплачены сразу. Кокорев возражать не стал и купил дом Закревского за 70 тысяч. А позднее перепродал его за 140 тысяч.
Не беря подмазки, Закревский решительно боролся со взяточничеством московских полицейских и гражданских чиновников. Однако, пресекая мздоимство, он сам обложил купцов неслыханными поборами на нужды города, поскольку в городском бюджете денег всегда не хватало. Не зря Николай I, отправляя Закревского на московское генерал-губернаторство, произнес: «За ним я буду как за каменной стеной».
В ту пору, когда поступил рапорт на Михаила Рябушинского, Арсений Андреевич был крайне озабочен вырубкой подмосковных лесов. Растущая ударными темпами русская промышленность требовала все больше топлива для машин, так что леса вокруг Москвы истреблялись безжалостно. Закревский же пытался заставить фабрикантов отказаться от дров в пользу торфа. Как бы то ни было, но генерал-губернатор не только оставил безнаказанным самовольство Михаила Яковлевича, но даже выдал разрешение на фабрику, в котором отдельным пунктом говорилось: «Чтобы дров на отопление фабрики употреблялось в год не более 130 саженей трехчетвертной меры, да и те стараться всячески заменять торфом». «Подпольная» фабрика Михаила Яковлевича Рябушинского была легализована.
Вскоре Рябушинский открывает еще две мануфактуры в Калужской губернии - в 1849 году в селе Насонове Медынского уезда и в 1857 году в селе Чурикове близ Малого Ярославна. Последняя оснащена паровым двигателем, выписанным из Манчестера. В 1856 году в Москве недалеко от дома, в Голутвинском переулке, строится четырехэтажная фабрика, где на 300 ткацких станках выделывают ткани из бумажной пряжи, английской и русской шерсти. Продаются они в основном в собственных лавках и ежегодно приносят доход до 75 тысяч рублей.
Банкирский дом братьев Рябушинских
Трактир Судакова, в котором харчевались рабочие завода АМО при Рябушинском
Баня, построенная для рабочих в начале XX века
Михаил Яковлевич умер в 1858 г. и оставил детям имущество, которое оценивалось в 2 миллиона рублей ассигнациями - колоссальная по тем временам сумма! Потомки его имели все основания с гордостью утверждать: "Думается, что лиц, обладавших тысячей рублей, имелось много тысяч, но лиц, создавших из них в течение 40 лет работы два миллиона, - очень немного, и они едва ли своим счетом заполнят один десяток... Чтобы выделиться среди общих условий, надо в самом себе нести нечто особенное, индивидуальное. Особенностью Михаила Яковлевича была железная воля, соединенная с мировоззрением "хозяйственного мужика".
ЕЙСКИЙ КУПЕЦ ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ РЯБУШИНСКИЙ
В завещании Михаил Рябушинский передал "все благоприобретенное движимое и недвижимое имение... ейским 2-й гильдии купцам Павлу и Василию Рябушинским". Почему его наследники оказались приписанными к купечеству заштатного городка Ейска на Азовском море? По указу Николая I, стремившегося покончить с "раскольниками", при записи в купеческую гильдию стали требовать свидетельство о принадлежности к официальному православию. Старообрядцев в гильдию принимать запретили, их детям грозила 25-летняя рекрутчина, от которой купечество по закону было освобождено. В связи с указом были подготовлены списки московских купцов-раскольников (более 500 семей). В этот реестр попал и Михаил Рябушинский с семейством. Некоторые купцы, не выдержав давления, подали заявление о выходе из "раскола" (Гучковы, Носовы, Рогожины). Но Рябушинские не поддались нажиму правительства. Помог случай. Для скорейшего заселения основанного в 1848 году Ейска старообрядцам была дана льгота - им разрешалось приписываться к местному купечеству. Павел Рябушинский тут же отправляется за 1400 верст за гильдейским свидетельством для себя, брата и зятя. И вплоть до 1858 года, когда при новом императоре Александре II были ослаблены гонения на старообрядцев, братья значились ейскими купцами, и в этом звании и были занесены в отцовское завещание.
"ЗА ПОЛЕЗНОЕ!"
Детей Павла Михайловича поражало его чутье, интуиция, способность "распознавать часто вопреки видимости, каков корень учреждения", с которым ему "предлагали вступать в какие-либо деловые отношения". Он мог бы спокойно продолжать налаженное отцом дело, однако, с присущей ему прозорливостью, принимает решение, круто изменившее сферу деловых интересов семейства.
В 50 - 60-х годах XIX века московские текстильные фирмы в массовом порядке переходят от ручного ткачества к механическому производству с использованием паровых двигателей. Заведения, основанные Михаилом Рябушинским, проигрывали в соревновании с механическими фабриками - многое велось по старинке, слишком велика была доля ручного труда. Переоборудование стоило дороже, чем приобретение нового предприятия "на ходу". Внимательно следивший за новинками технического прогресса (неоднократно с этой целью бывал он в Англии, в то время по праву носившей высокое звание "мастерской мира"), Павел Михайлович в 1869 году присматривается к бумагопрядильной фабрике в Тверской губернии в селе Заворово недалеко от Вышнего Волочка. Фабрика была построена в 1857 году торговым домом "Шилов и сын". В начале 1860-х годов, когда грянул кризис хлопчатобумажного производства (США из-за Гражданской войны резко сократили экспорт хлопка - основного сырья российской хлопчатобумажной промышленности), фабрику пришлось остановить, а над владельцами была учреждена администрация. Но Рябушинский верно оценил ситуацию. Фабрика была расположена очень удобно, в полуверсте от железнодорожной станции Николаевской дороги, на равном расстоянии от двух столиц - Петербурга и Москвы, в районе сплавной реки Цны. Дело перспективное! Павел Михайлович продает все свои мануфактуры и покупает "убыточную" фабрику за 268 тысяч рублей - она становится единственным промышленным предприятием клана Рябушинских. Но каким! В 1870 году за участие в мануфактурной выставке Павел Михайлович был пожалован "золотой медалью для ношения на шее с Аннинской лентой и надписью "за полезное".
ТКАНИ С ДВУГЛАВЫМ ОРЛОМ
Пожар - бич русских промышленников прошлого века - едва не погубил начинание Павла Рябушинского. В 1880 г. сгорела Заворовская фабрика - пропало оборудование, запас товаров, сильно пострадали и сами корпуса. Зато восстановленное предприятие было оснащено уже новейшими иностранными машинами. В 1882 году на Всероссийской промышленной выставке в Москве изделия вышневолоцких ткачей за высокое качество работы получают высшую награду - право маркировать товары изображением двуглавого орла, государственного герба России В 1887 г. вышневолоцкая фабрика (скорее, можно говорить уже о нескольких фабриках - бумагопрядильной, ткацкой, красильной, отбельной и аппретурной) была реорганизована в "Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями" (брат Василий умер в 1885 г.). Основной капитал товарищества состоял из 2 тысяч паев по 1 тысяче рублей каждый. Контрольный пакет Павел Михайлович оставил за собой (787 из тысячи паев, 200 - у жены). По одному паю в качестве поощрения получили ведущие служащие фирмы. Паи были именными (на них фиксировалось имя владельца), на бирже ими не торговали, продать их на сторону можно было только в том случае, если не купят другие совладельцы. Подобное товарищество на паях, сохраняющее семейный характер бизнеса, являлось российским аналогом акционерной компании. Такая практика ведения дела была широко распространена среди московских предпринимателей.
Со временем текстильное товарищество Рябушинских становится и одним из ведущих банковских учреждений Москвы. В это время здесь действовали лишь четыре коммерческих банка и Купеческое общество взаимного кредита, которые не могли покрыть финансовых потребностей такого громадного торгового и промышленного центра. Многочисленные частные банкирские дома легко находили клиентов. "Мы всегда были соединением промышленников с банкирами", - писал один из сыновей Павла Михайловича. К концу 90-х годов объем вексельных операций товарищества достиг 9 миллионов рублей. Говорят, векселя Рябушинские всегда "учитывали дешево, что давало возможность брать наилучший материал", а главным принципом их банковской деятельности была осторожность.
Банк Рябушинских. на Биржевой площади
И все же промышленник в Павле Рябушинском брал верх над банкиром. По негласной, но общепринятой в деловой Москве иерархии "на вершине уважения стоял промышленник, фабрикант, потом шел купец-торговец, а внизу стоял человек, который отдавал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик!"
Стихией Павла Рябушинского было фабричное дело. Благодаря его стараниям вышневолоцкие фабрики к концу XIX в. стали заметной величиной российской хлопчатобумажной промышленности. В 1894 году на фабриках, оснащенных четырьмя паровыми машинами и десятью котлами, насчитывалось 33 тысячи прядильных веретен, 748 ткацких станков, а годовая продукция тянула более чем на 2 миллиона рублей (в 1899 году она составила уже около 4 млн. рублей). На предприятии были заняты 1410 мужчин и 890 женщин. Вокруг комбината вырос целый фабричный городок. В 1895 году был построен новый корпус бумагопрядильной фабрики, через два года - лесопильный завод, на котором начинает перерабатываться сплавляемая по реке Цне высокосортная древесина. "Лесные дачи" товарищества охватывали площадь более 30 тысяч десятин. В 1898 году на фабрике вводится техническая новинка. В ткацком и прядильном корпусах устанавливается электрическое освещение - вещь необычная в тихой жизни захолустного уездного городка.
Павел Михайлович скончался в декабре 1899 года, на пороге нового века. Похоронен он был на Рогожском кладбище рядом с отцом. Оставив дом жене и распорядившись выдать 5 тысяч рублей лакею, ходившему за ним во время болезни, и 3 тысячи "духовному отцу Ефиму Силину", все прочее завещал своим восьмерым сыновьям. К ним перешло огромное состояние - в 20 миллионов рублей, которым по праву могли гордиться потомки хозяйственного калужского мужика.
Мир в очередной раз изменился, и в начале XXI в. мы всё чаще и чаще возвращаемся к образам братьев Рябушинских — ярчайших персонажей русского делового сообщества столетней давности. Их начинания оказались трагически прерваны, их опыт — невостребован, но без его возрождения трудно представить себе новую и процветающую Россию.
Братья
Осенью 1913 г., через несколько дней после официального завершения празднования двадцатипятилетия «Товарищества Павел Рябушинский и Сыновья», в особняке Степана Павловича Рябушинского на Малой Никитской, — в том самом, шехтелевском, признанном классикой московского модерна и после Октябрьского переворота отданном профессиональному босяку, писателю Максиму Горькому, — собрались миллионеры Рябушинские, одна из самых знаменитых русских семей начала ХХ в.
Особняк С.П. Рябушинского в Москве. Арх. Ф.О. Шехтель. Фрагмент фасада
Во главе стола восседал Павел Павлович, председатель «Товарищества», хозяин Московского банка, неизменный вдохновитель многочисленных совещаний и комитетов представителей промышленности и торговли, главный редактор «Утра России», один из лидеров Партии Прогрессистов, воплощенный образ «русского крупного капитала», — как называл его немецкий социалист Карл Каутский. Вместе с ним — его ближайшие товарищи в деле, братья. Их имена знали повсюду — от Риги до Бакинских нефтяных промыслов, от Архангельска до Тифлиса. Степан, Сергей и Владимир стояли у истоков отечественной автомобильной промышленности; будущие основатели первого в России автомобильного завода АМО (ныне ЗИЛ), и к тому ж — археологи, коллекционеры и специалисты по древнерусской иконописи, они организовали в 1913 г. уникальную публичную выставку икон старого письма.
Павел Рябушинский
Степан Рябушинский
Владимир Рябушинский
Михаил — тоже коллекционер, но несколько иного рода. Его собрание русских и западноевропейских художников станет вскоре жемчужиной фондов нескольких ведущих советских музеев. Николай, известный литератор, основатель группы «Золотое руно», публиковавший под псевдонимом Н.Шинский стихи и прозу в «Мусагете» и других модных изданиях начала века, как равный бросал вызов легендарным «Апполону» и «Бубновому валету».
Николай Павлович Рябушинский (1877—1951)
Ровно сто лет назад в Москве прошла выставка «Салон Золотого Руна». Меценат Рябушинский собрал всех самых видных художников и литераторов того времени в редакции журнала «Золотое Руно», для того чтобы они говорили о новом искусстве. Они не только говорили, но и показывали.Николай Рябушинский, сын известного мануфактурщика и дельца, очень рано понял, что продолжение семейного дела не для него, и занялся благотворительностью. Николай Рябушинский пробовал участвовать в культурной жизни страны не только как меценат, но и как художник и даже поэт. Правда, стихи его не пользовались популярностью. Лучше дело обстояло с живописью. Известно, что он участвовал в выставках за рубежом. Но в историю Рябушинский вошел именно как благотворитель и организатор. Современники удивлялись его эксцентричности и страсти к ярким и дорогим вещам. У него была своя вилла. Ей даже придумали имя «Черный лебедь». Но лебедь сгорел, а с ним и большая часть полотен, собранных коллекционером. Однако уцелел известный портрет В. Брюсова кисти М. Врубеля. Художник плохо себя чувствовал и находился в сумасшедшем доме на лечении, но откликнулся на просьбу Рябушинского, написал портрет поэта.
В. Брюсов кисти М. Врубеля
Дмитрий, один из крупнейших в мире специалистов в области теории воздухоплавания, устроил еще в 1904 г. в семейном имении Кучино единственный в мире частный «Аэродинамический институт», а впоследствии, эмигрировавши во Францию, продолжил свои исследования и стал французским академиком.
Д
.П
.Рябушинский
Первый в Европе (а фактически - и в мире!) аэродинамический научно-исследовательский институт возник по мысли, воле и на средства его создателя, директора и хозяина Д.П. Рябушинского (1882-1962), при моральном и организационном содействии профессора Н.Е. Жуковского (да-да, "дедушки русской авиации"). Возник всего через несколько месяцев после первого полета братьев Райт. Возник, чтобы изучить и усвоить законы воздушной стихии, моделируя ее на земле, чтобы можно было летать надежно, быстро, высоко. Задачу свою пионер точных наук Подмосковья выполнил с честью.
Воздухоплавательная станцiя, устроенная Д.П.Рябушинскимъ подъ Москвой
Жуковский, П. А. Рябушинский, Д.П. Рябушинский.
По хорошему русскому обычаю братья плотно отобедали, на европейский манер закурили сигары, им предложили коньяк, и завязалась долгая неторопливая беседа.
Этот вечер, уже в эмиграции, подробно вспоминал Владимир Павлович Рябушинский: «Так уж случилось, что то была одна из последних наших спокойных встреч, в семейном кругу, без посторонних. Правда, с нами уже год как не было младшего брата Федора, страстного исследователя Камчатки.
Рябушинский
Федор
Павлович
Но собрались мы, как в юности, все вместе, для разговора. О чем речь вели? Да о том же, что и все в России в те времена. О будущем, о стране, о ее возможностях, о новом веке. Но и о старой вере, которую дед наш принял по собственному выбору, из совести и без принуждения, говорили. Вспоминали, как в доме отца была моленная с древними образами и с богослужебными книгами, тоже древними. Службу правил уставщик, а в Великом посте... Приезжали матери из Заволжских скитов, а потом и из Ржева. Тогда они правили службу. И думали мы, что далеко мы от этого всего отошли, что надо бы нам тоже у Степана или у Павла такую моленную устроить, дабы единоверцев наших не смущать и сердце успокоить. И тогда Павел сказал:
— Я на всю жизнь запомнил, на чем Россия держится. На готовности принять новое, да только примирив его с отеческим устоем. И еще на ответственности. Чтоб мужик забыл крепостное право проклятое, не на барина, чужого господина или со-артельщика своего надеялся, а на себя одного.
Это была великая мысль. Она объединяла его со Столыпиным. Россия — думали они — будет движима энергией крепких хозяйственных людей, не забывающих свое Отчество, а вместе с ним и Отечество...»
Род и дело
В отличие от большинства населения России, почти повсеместно превратившегося в ХХ в. в «ивбнов, не помнящих родства», Рябушинские берегли свое Отчество как зеницу ока, свято хранили семейную память.
Происходили они из экономических (то есть сохранявших личную свободу) крестьян Боровско-Панфутьевского монастыря. Некогда один из первых духовных центров России, Боровск превратился к началу XIX в. в обычный провинциальный городишко на полпути меж Калугой и Москвой.
Анатолий Жлобович Боровск
Там-то и вырос дед прославленных братьев Рябушинских, Михаил Яковлевич. Однако уже в двенадцать лет он был отдан в Москву, в ученье по торговой части.
О нем говорили, как об одном из видных московских «богатеев». Михаил Яковлевич умер в 1858 г., оставив своим детям около 2 миллионов рублей ассигнациями. Вспоминая о своем деде, Павел Павлович Рябушинский скажет с гордостью:
— Думается, что лиц, обладавших тысячей рублей, имелось много тысяч, но лиц, создавших из них в течение 40 лет работы два миллиона, — очень немного, и они едва ли своим счетом заполнят один десяток... Чтобы выделиться среди общих условий, надо в самом себе нести нечто особенное, индивидуальное. Особенностью Михаила Яковлевича была железная воля, соединенная с мировоззрением «хозяйственного мужика». Дело Михаила Яковлевича унаследовали его сыновья, Василий и Павел Рябушинские. Воспитание братья получили домашнее, очень традиционное. Отец предпочитал учить их так, как учился сам. С 13—14 лет подростки уже в лавке, осваивают основы бухгалтерии, азы торговли. В воскресенье приходили начетчики — толковали Писание. Всё прочее считалось излишним. Желая оградить сыновей от гиблых современных влияний, Михаил Яковлевич бывал крут. Семейное предание сохранило историю о том, как Павел, мальчик восприимчивый и артистичный, решился выучиться играть на скрипке. Однако, когда отец застал его за этим «бесовским занятием», случился скандал и несчастный музыкальный инструмент был разбит вдребезги. Но, несмотря на все конфликты с отцом, именно Павлу Михайловичу Рябушинскому, этому романтичному Павлуше, из-за которого у матери так часто схватывало в тревоге сердце, суждено было продолжить семейное дело. Он был и отзывчив, и общителен, и по хорошему честолюбив, а вот брату его Василию явно не доставало хорошей наглости, деловой сметки и решительности.
Павел Михайлович Рябушински
Меж тем текстильное производство Михаила Яковлевича постепенно приходило в упадок. Назревал технический переворот, и устроенные по старинке предприятия Рябушинского Старшего не выдерживали конкуренции.
В этой ситуации в 1860-х гг. Павел Михайлович решается на резкое обновление: он продает все отцовские мануфактуры и покупает одну-единственную фабрику в районе Вышнего Волочка, на берегу реки Цна, всего в полверсты от станции Николаевской железной дороги.
Фабрика была убыточная, но Павел Михайлович не пожалел денег, переоборудовал ее по последнему слову техники. Новые станки обеспечили немедленный эффект, об убытках забыли. Больше того. На мануфактурной выставке 1870 г. Рябушинские были пожалованы «золотой медалью для ношения на шее, с Аннинской лентой и надписью “за полезное”», а в 1882-м — правом маркировать свои ткани государственным гербом — двуглавым орлом. То была высшая честь, которой мог удостоиться промышленник в Российской империи.
В 1887 г. Вышневолоцкая фабрика, а точнее — целая сеть фабрик (бумагопрядильная, ткацкая, красильная, отбельная и аппретурная) была реорганизована в «Товарищество Павел Рябушинский и Сыновья». Согласно уставу, «основной капитал товарищества — 2 тысяч паев по 1 тысяче рублей каждый». Контрольный пакет Павел Михайлович оставил за собой (787 из тысячи паев, 200 — у жены). По одному паю получили ведущие служащие фирмы. Паи были именными (на них фиксировалось имя владельца), на бирже ими не торговали, продать их на сторону можно было только в том случае, если не купят другие совладельцы.
В 1890-х гг. «Товарищество» развернуло и банковскую деятельность. К концу века объем его вексельных операций составлял уже 9 млн рублей. Владимир Рябушинский вспоминал:
— Мы всегда были соединением промышленников с банкирами, и векселя учитывали дешево, что давало возможность брать наилучший материал.
Впрочем, банковской деятельности Павел Михайлович предпочитал всё же производство. Его сын Степан Павлович впоследствии объяснил французскому историку Клоду Гризу:
— В России на вершине уважения всегда стоял промышленник, фабрикант, потом шел купец-торговец, и только внизу — человек, который отдавал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик!
Наследник М.Я.Рябушинского, верующий старообрядец, Павел Михайлович процентщиком быть не мог и не хотел. Да и его духовный наставник Ефим Силин никогда б такого безобразия не допустил.
Но по складу своему П.М.Рябушинский уже сильно отличался от отца, основателя династии. Это было второе поколение отечественных предпринимателей, и носили они не русский кафтан, а иноземное платье, интересовались «обчеством», искусствами и науками.
П.М.Рябушинский был не чужд политических амбиций, избирался от своего сословия в члены московской Думы, коммерческого суда, Московского биржевого общества. Но главное — изменилось самоощущение. Особенно ярко это проявилось в личной жизни.
Романтическая история на староверческий лад
Рано, в 23 года, отец женил Павла Михайловича на Анне Фоминой, внучке знаменитого начетчика Ястребова, основателя старообрядческой Рогожской слободы. Невеста была старше жениха на несколько лет, и их супружество сразу не заладилось. Муж и жена часто ссорились, случались громкие скандалы, но самое печальное, что Анна так и не родила Павлу Михайловичу наследника — сына.
И в конце пятидесятых годов, почти сразу после смерти отца, Павел Михайлович затеял дело, в старообрядческой среде почти невиданное, — развод. Он, видимо, огульно, обвинил Анну в измене и добился расторжения брака. Старики из Рогожской слободы видели в этом несчастливое предзнаменование, однако их предсказаниям не суждено было сбыться.
Почти десятилетие Павел Михайлович проходил холостым, до тех пор, пока в 1870 г. не отправился в Петербург, сватать невесту своему брату Василию. Избранница брата — семнадцатилетняя дочка крупного хлеботорговца Овсянникова, Сашенька, настолько пленила воображение свата, что он презрел все путы и препоны, да и женился на ней сам.
Несмотря на разницу в возрасте в тридцать с лишним лет, союз с Александрой Степановной Овсянниковой оказался для Павла Михайловича на редкость счастливым. Они родили шестнадцать детей, из них восемь сыновей, жили душа в душу и умерли если не в один день, то почти в один год.
Павел Михайлович
Александра Степановна Овсянникова
Павел Михайлович Рябушинский скончался в самом конце XIX столетия — в декабре 1899 г. Несколько десятков тысяч рублей он завещал своему духовному отцу, дом в Малом Харитоньевском переулке оставлял жене, а своим сыновьям передавал отлично отлаженное и энергично развивающееся дело, а также 20 миллионов ассигнациями — состояние по тем временам огромнейшее...
Третье поколение русских предпринимателей — особая веха в истории страны. В отличие от своих отцов, они уже получили отменное европейское образование (братья Рябушинские, к примеру, окончили Московскую практическую академию коммерческих наук, знали два-три европейских языка) и пришли на нажитое родовое богатство. В большинстве своем эти люди были умны, активны, готовы к масштабной деятельности и широкой благотворительности. Но и эпоха — начало ХХ в. — выдалась нестабильная, тяжелая.
Промышленный переворот привлек в города и городки огромные массы не подготовленного к мобильной и автономной городской жизни сельского населения.
Они селились на окраинах, в бараках, бытовые условия там были ужасные, устоев — никаких, и масса вечно полуголодного, необразованного, не имевшего культурных интересов населения предместий постоянно оказывала давление на центр города. «Здесь часто бывают пожары. Застава горит» — эти строки великой русской поэтессы можно было бы поставить эпиграфом к эпохе.
Когда заводят речь о пролетариате, о «классе в себе» и о «классе для себя» и всей прочей марксистской казуистике, часто забывают, какая реальность встает за этими терминами. В общественную жизнь врывались не старые рабочие люди, с которыми привыкли иметь дело купцы и промышленники середины ХIХ в., но оторванная ото всех корней и принципов молодежь, легко становившаяся добычей всякого рода агитаторов и провокаторов. Европу, а вместе с ней и Россию, ожидало несколько десятилетий нестабильности. Для России всё закончилось трагически. Владимир Рябушинский с печалью заметил уже в эмиграции:
— Расхождение верхов и низов, гибельное для самого существования собственности в России, завершилось разрывом при внуках основателя рода... Старый русский купец хозяйственно погиб в революции, как погиб в ней старый русский барин.
Павел Павлович Рябушинский принял в управление отцовское Товарищество на границе ХХ в., когда, казалось бы, никто и подумать не мог о надвигающихся испытаниях. Мировой экономический кризис не затронул «текстильщиков», русского по происхождению капитала: страдали только «петербуржцы, западники», те, кто был крепко связан с финансовыми институтами. Рябушинские, напротив, входили в сердцевину «национальной группы», ориентировались на русский рынок и вели себя на нем дерзко и агрессивно.
Павел Павлович Рябушинский (фото из “Исторического вестника” 1916 г.).
К началу десятых годов Павел Павлович возглавлял уже крупнейшую финансовую монополию, аппетиты которой намного переросли пределы производства и продажи тканей. Всюду, где только возможно, его «Средне-Российское акционерное общество» противостояло иностранцам: геологическая разведка на Севере, в районе Ухты, лесодобыча и лесозаготовка, расширяющиеся интересы в нефтяной промышленности, первые шаги отечественного машиностроения, автомобильная и авиационная отрасль — этот перечень далеко не полон. Возможности были огромными, амбиции — еще больше.
Господа Рябушинские и компания обсуждают план
2 августа 1916 в Москве по инициативе Сергея Павловича Рябушинского основан завод АМО (Автомобильное моторное общество).
Старший брат Сергея Павловича, глава громадной финансово-промышленной империи, владелец газеты "Утро России" Павел Павлович Рябушинский первоначально был против вложения денег в фабрикацию автомобилей. Стекольные заводы, лесопилки, банкирский дом с филиалами во многих городах России и, конечно, текстильные мануфактуры, с которых начинал основатель династии - дед Михайло Яковлевич, приносили хорошие доходы. На семейных обедах Павел Павлович говаривал, что автомобили - ветреная мода, вкладывать в нее капитал рискованно, а "без порток, пардон, на улицу не выйдешь". Но братья Сергей и Степан стояли на своем: во всем мире производство авто приносит доход, и немалый. К тому же часть денег дает военное ведомство, да и в дальнейшем госзаказы обеспечены.
В конце концов братья взялись за дело основательно и с размахом. Сразу же после подписания договора с Военным ведомством Рябушинские купили за 4 млн. рублей "лесную дачу" у фон Дервиза - участок в 138 квадратных саженей (64 га). Место это для завода выбрали не случайно: рядом Москва-река, две железнодорожные ветки (одна, параллельно Симонову валу, была проложена совсем недавно), недалеко станция Кожухово.
Руководить заводом Рябушинские пригласили чуть ли не весь цвет российской инженерии. Директором назначили тридцативосьмилетнего Дмитрия Дмитриевича Бондарева. Уроженец донской станицы Раздорской, выпускник Харьковского технологического института (его, кстати, отчисляли за вольнодумство, так что закончил курс он только в 1909-м) возглавлял автомобильное отделение РБВЗ. Рябушинские предложили Бондареву 40 тысяч годового оклада (раз в девять больше генеральского), столько же подъемных и по сто рублей за каждый выпущенный автомобиль. Сотрудников директор мог выбирать по своему усмотрению. Столичная квартира Бондарева превратилась в проектное бюро, где бывшие служащие РБВЗ работали над планами невиданного еще Россией завода - на 1500, а позднее и 3000 машин в год.
2 августа 1916-го (по старому стилю - 20 июля), в Ильин день торжественно заложили символический камень в фундамент завода. К этому дню стройка уже набрала полный ход. На АМО шли работать охотно: жалование высокое, освобождение от воинской повинности, для иногородних Рябушинские арендовали восьмиэтажный дом на Большой Андроновке. Одновременно с цехами возводили жилые дома: для одиноких - многоквартирные, для семейных - небольшие с участками под сад и огород. В конце лета генерал-майор Кривошеин проинспектировал стройку и доложил в Военном ведомстве, что работы идут "в блестящем порядке". В сентябре в цеха, где шла отделка интерьера, уже завозили оборудование.
Но выдержать запланированные сроки было невероятно трудно. Европейские заводы, загруженные военными заказами, срывали поставки, два парохода со станками потопили немцы, российские железные дороги с трудом справлялись с военными грузами. Чтобы не нарушить условий договора, Рябушинские и Бондарев решили купить машинокомплекты у ФИАТа. Трехтонкам предпочли более дешевый и простой полуторатонный ФИАТ-15 Тер. Эти автомобили отлично зарекомендовали себя во время колониальных войн в Африке, довольно много таких грузовиков работало в России. Армия должна была получить первые машины в срок - в марте 1917-го.
Но в феврале было уже не до автомобилей: на заводе начались забастовки, митинги, бесконечные выборы в различные советы. Третьего марта под улюлюканье и свист толпы Бондарева выгнали с завода - вывезли на грязной тачке к остановке трамвая. Правда, вскоре его уже просили вернуться, но гордый потомок донских казаков не согласился. Он уехал на родину, служил у атамана Каледина.
В 1917-м завод был на грани закрытия. Чтобы как-то продолжать дело, пришлось привлекать даже солдат автороты. Тем не менее к осени строительство корпусов почти завершили, завезли примерно 85% оборудования, половину смонтировали. Однако работать в полную силу завод так и не смог. Собрав из итальянских деталей ФИАТы, на АМО стали потом ремонтировать разномастные машины. В 1917-м из ворот завода вышли 432 автомобиля.
В мае 1918-го, еще до декрета о национализации, завод перешел в правительственное управление. Формально безвластие закончилось, но до настоящего пуска завода оставалось еще долгих шесть лет. Все эти годы АМО ремонтировал тракторы, мотоциклы и автомобили, в основном американские грузовики "Уайт". Оборудование, закупленное Рябушинскими, позволяло делать серьезные детали, даже блоки цилиндров. В 1917-1919 гг. завод собрал и отремонтировал 1319 машин. В 1920-м попробовали взяться и за танки, а в 1924-м построили пять автобусных кузовов на "уайтовских" шасси.
С тех пор завод пережил реконструкции, смену директоров, а в последнее десятилетие даже владельцев. И все же в фундаменте нынешнего АМО-ЗИЛ, переживающего не лучшие времена, лежат те самые камни, которые были заложены 85 лет назад…
Отпечатано в типографии Рябушинского
И всё же главное, что выделяло П.П.Рябушинского из среды его коллег и партнеров, — острое, почти болезненное самосознание, чувство ответственности за наследственное дело и за страну. Он, пожалуй, был первым, кто во всеуслышанье заявил: предприниматели — люди, способные обеспечить достаток и процветание, и есть истинные хозяева грядущей России.
Но даже не предпринимательство, а именно политика стала средоточием деятельной страсти П.П.Рябушинского. Кодекс своих убеждений он сформулировал еще в начале века.
Он соединял последовательный патриотизм и не менее последовательное преображение страны, исходя из национальных интересов. Именно из конкретных интересов, а не неких абстрактных принципов.
Военно-промышленный комитет - созданы во время Первой мировой войны (начиная с мая 1915 ) по предложению российских предпринимателей для содействия правительству. Инициатором их создания выступил в мае 1915 на IX торгово-промышленном съезде Рябушинский П.П ., который с июня 1915 сам стал председателем Московского военно-промышленного комитета . Руководствовались лозунгом "Всё для фронта, всё для победы". Размещали военные государственные заказы на частных предприятиях, пытались планировать и регулировать производство . 25 июля 1915 собрался на свой съезд
При этом опыт его семьи, его старообрядчества удивительно уживались с пытливым любопытством, открытым взглядом на современность. Так, настаивая на развитии гражданского общества и укреплении политических свобод, он в то же время предлагал отделиться от Запада «железным занавесом» (Павел Павлович первым ввел в оборот это замечательное выражение), бороться за рынки, искать себе партнеров и соперников не в Европе, «где нас никто не любит и не ждет», а на Востоке, «где непочатый край работы». Говорят, что в начале века он часто встречался с идеологом раннего евразийства князем С.С.Ухтомским, посылал своих эмиссаров в Монголию и Китай, искал контактов, хозяйственных и политических...
В годы кризиса 1905—1907 гг. П.П.Рябушинский окончательно уходит в публичную политику. Он — выборный Московского биржевого комитета, член министерской Комиссии по упорядочению быта и положения рабочих в промышленных предприятиях Империи, активно, «как средствами, так и трудами», участвует в движении за права старообрядцев.
Характерно, что именно на старообрядческом съезде 1906 г. в Нижнем Новгороде Рябушинский впервые представил свое виґдение переустройства России, основанное на единстве и целостности государства, преемственности государственной власти, эволюционирующей в сторону развитого парламентаризма, отмене сословных преимуществ, свободе вероисповедания и неприкосновенности личности, «замене старого чиновничьего аппарата другим — народным, доступными для народа учреждениями», всеобщим бесплатным образованием, наделении крестьян землей и исполнении «справедливых желаний рабочих относительно порядков, существующих в других государствах с развитой промышленной жизнью».
Забавно, что большая часть положений этой программы актуальна и нынче, спустя почти столетие. В нашем «демократическом» обществе мы, возможно, назвали бы ее «праволиберальной», а современники именовали «буржуазистской».
Постепенно в предпринимательской среде формировалась тенденция к большему привлечению специалистов, окончивших коммерческие учебные заведения. Так, известные предприниматели Рябушинские неохотно брали людей со стороны и пытались создать свои собственные кадры служащих, для чего брали их совсем молодыми, прямо со школьной скамьи, главным образом из окончивших Московскую практическую академию коммерческих наук, где учились сами. В речи на VII очередном съезде Представителей промышленности и торговли, состоявшемся в июне 1914 года, П.П. Рябушинский попенял правительству на то, что оно никогда не заботилось о подготовке необходимых для себя кадров рабочих, а «в настоящее время, выдвигая грандиозную программу судостроения и перевооружения, отнимает от нас, создавших и подготовивших свой рабочий персонал, наших рабочих, платит громадное жалованье даже тем из них, которые недостаточно подготовлены, и искусственно обостряет рабочий вопрос».
Необходимыми мерами для борьбы с экономической отсталостью П.П. Рябушинский считал заботу о низшем профессиональном образовании, а также о средней и мелкой промышленности.
После стабилизации 1907 г. Павел Павлович участвует в создании Партии Прогрессистов, издает одну из самых популярных ежедневных газет — «Утро России», вместе с П.Б.Струве проводит ежемесячные совещания с лучшими умами страны — разрабатывает долгосрочную стратегию экономического развития.
— К пятидесятым годам ХХ в. по всем расчетам мы призваны стать первой и богатейшей индустриальной державой мира, — заявляет он.
И это утверждение мало кто берется оспорить. Кроме, разумеется, социал-демократов, большевичков...
Финансы семьи в интерьере
Павел Павлович Рябушинский сознательно строил свой образ — активного, мобильного, понимающего свой и более широкий государственный интерес русского капиталиста. В нем поразительным образом уживались своеобразная деловая этика старообрядческой среды, широкая натура русского купца и благотворителя с железной цепкостью образованного предпринимателя ХХ в. Сохранился любопытнейший документ: «Отчет и баланс П.П.Рябушинского на 1 января 1916 года». Павел Павлович владел имуществом на общую сумму в 5 002 тыс. рублей, в том числе акциями Московского банка на 1905 тыс., семейной текстильной фирмы на 1066 тыс., типографии, где печаталось «Утро России» — 481 тыс., и домом на Пречистенке (нынче Гоголевский бульвар, 6), оцененным в 200 тысяч рублей.
Годовой доход Павла Павловича составлял около 330 тысяч, причем директорское жалованье в банке и различных семейных компаниях — около 60 тысяч.
Из расходов, помимо 24 тысяч на содержание семьи, 84 тысячи ушло на покрытие дефицита «Утра России» (!), 30 тысяч — на другие издательские проекты. До 20 тысяч истратил Павел Павлович и на различные пожертвования (десять тысяч — старообрядческому журналу, пять тысяч — декадентскому издательству).
Не менее любопытны траты и супруги нашего героя, Е.Г.Рябушинской. В 1905—1912 гг. она, по старой русской привычке, подробно записывала все свои расходы, вплоть до копейки на извозчика или прислуге на чай. Но тут же встречаются записи и совершенно другого рода: «моя поездка в Швейцарию — 6 тысяч, по счету за платья — 4 тысячи» и, самое, пожалуй, забавное, — «французскому художнику за рисунок — 500 рублей». Деньги по тем временам, кстати, совсем не малые...
Перед пропастью
Патриотический подъем, захвативший Россию с начала Первой мировой войны, оказался на редкость созвучен Павлу Павловичу. Весь 1915 год он провел в действующей армии, устроил несколько подвижных лазаретов, был награжден орденами.
Но уже с зимы 1916-го сгустилось ощущение катастрофы. Тыл разваливался, фронт держался из последнего, к тому же правительство, казалось, вовсе перестало учитывать мнение общества: Николай Второй отказался принять депутацию промышленников, думцы требовали, министры раздражались. «Лишь чувство великой любви к России, — писал в 1916 г. П.П.Рябушинский, — заставляет безропотно переносить ежедневно наносимые властью, потерявшей совесть, оскорбления».
В начале 1917-го кризис сгустился. В конце концов в Петербурге случились беспорядки, солдаты братались с демонстрантами, генерал Хабаров оказался бессилен, и В.В.Шульгин с А.И.Гучковым подписали отречение императора.
Революцию февраля - марта 1917 г. Рябушинские восприняли с надеждой. Павел Павлович тогда даже позволял себе шутить:
— Мы вот теперь говорим, что страна стоит перед пропастью. Но переберите историю: нет такого дня, чтобы эта страна не стояла перед пропастью. И всё стоит.
Однако к лету настроение кардинально поменялось.
Остановить распад не удалось.
Временное правительство уступило диктату Советов и с каждым месяцем левело. 3 августа, выступая на Съезде представителей промышленности и торговли, П.П.Рябушинский сказал:
— Социальное реформирование пошло не творческим, а разрушительным путем, и грозит России голодом, нищетой и финансовым крахом... В настоящий момент торгово-промышленный класс повлиять на руко